Кофе украдкой…
или Пока я не понял, что такое чай (воспоминания из детства)…
Когда я только начинал свое, до сих пор далеко не ушедшее, чайное путешествие, не было не только интернета, но даже книг о чае. В начале восьмидесятых почерпнуть знания было неоткуда, и все равно что-то подсказывало, что за чаем кроется нечто большее, нежели простой повседневный напиток.
В нашем небольшом городке выбор чая ограничивался зелеными бумажными кубиками грузинского чая и редкими желтыми — индийского. Но чай не занимал в жизни особого места — в нашем доме царил кофе. Его пил, в основном, мой дед, поэтому запах этого напитка до сих пор связан в моей памяти именно с ним.
…Летнее утро. Ровно шесть часов: дедушка тихо включает радио и начинает колдовать в кухне. На краткое время хриплый бой настенных часов сплетается со щебетом птиц, жужжанием кофемолки, стуком джезвы (которую тогда называли просто «туркой»), но уже вскоре остается только монотонный говорок диктора, сообщающего апошнія навіны наступившего дня. Я просыпаюсь под это мерное хриплое жужжание.
Балконная дверь моей комнаты распахнута в небольшой дворик стоящих полукругом «хрущевок» и птичье эхо, множась меж стен, с волнами ветра наплывает в комнату, к тому моменту уже переполненную запахами свежести и кофе.
Я тихо переползаю в кухню, залезаю на сделанный дедушкой огромный табурет, что стоит возле окна, и с него пытаюсь высунуть голову в форточку. Для меня это как тест на взрослость: только взрослые дотягиваются до форточки так, что могут высунуть в нее голову и вдохнуть ветер пока недоступной мне взрослой свободы.
Но тест сдать не удается — дед снимает меня с подоконника, возвращая на табурет, и сразу поворачивается: кофе закипает — пришло время для самого главного ритуала. Он уменьшает огонь под джезвой, а затем троекратно, отработанным до литургической точности жестом, поднимает ее над пламенем, не давая кофейной «шапке» ускользнуть из узкого горлышка сосуда.
Для меня все кофейное священнодействие в тот момент заключено в этом простом и красивом жесте. Но пока я слежу за дедушкиной рукой, кофейная литургия уже успевает занять все пространство квартиры. Игриво выскочив из высокой жестяной банки, запаянной фольгой с рисунком кофейного зерна, в турку, аромат за минуты сумел проникнуть в каждый уголок. Даже ветер теперь, казалось, изменил свое направление, и его волны покидали дом, вынося сумасшедший аромат прямо во двор, где понемногу разворачивалась будничная суета июньского утра.
Но хотя все, что связано с кофе, представлялось мне тогда подлинным священнодействием, сам рецепт был крайне прост. На турку, вмещавшую полторы обычных чашки, он всегда клал три чайные с горкой ложки кофе, ложку сахара и два кристаллика соли, которая в то время была похожа на копи царя Соломона.
Когда же кофе был готов, я уже знал, что настало время вернуться в комнату — следующие десять минут кухня безраздельно принадлежала деду, который с чашкой кофе в руках входил в новый день.
Чай тоже был. Правда, прошло еще несколько лет, прежде чем я понял, что он такое на самом деле. А тогда я возвращался в комнату, оставив дверь слегка приоткрытой, и украдкой втягивал носом аромат, который до сих пор напоминает мне о безмятежном пейзаже за окнами моего детства.
Юрий Хващевский
